Прямой эфир

"Мы могли остановить конфликт на Донбассе еще в 2014 году": Большое интервью Виктора Медведчука для NEWSONE. Часть 2

  • Telegram
Размещено: 17.09.2018
Виктор Медведчук в студии телеканала NEWSONE

Украинский политик, бывший глава администрации президента в 2002-2005 годах, лидер общественного движения "Украинский выбор" и член партии "За життя" Виктор Медведчук в эксклюзивном интервью телеканалу NEWSONE рассказал, о чем разговаривал с президентом Российской Федерации Владимиром Путиным.

Также политик рассказал о политических планах, личной жизни и бизнес-планах Оксаны Марченко в продолжении интервью.

Вячеслав Пиховшек: От экономики опять к международной политике. 30 августа вышла базирующаяся на вашем интервью статья. Оливер Керл делал интервью с вами для The Independent, а потом, видимо, сделал статью.

Виктор Медведчук: Это было интервью мое в The Independent.

Вячеслав Пиховшек: Вы сказали, что было бы грешно не использовать ваши тесные связи с российским президентом. Вопрос по другой цитате: "Путин считает, что мы один народ, но я думаю, что это не один народ, а два славянских народа, сплетенныеисторией и религией. Я ему говорю это все время. Не думаю, что мы один народ, вы просто не можете этого сказать". Был такой разговор?

Виктор Медведчук: Ну да, вы знаете, после того, как господин Путин высказался по этому поводу (он считает, что это один народ), у нас была дискуссия, причем неоднократно, об этом. И я говорил, что, с моей точки зрения, это неправильный подход. Потому что да, у нас два народа, в первую очередь это два славянских народа, это народы, которые связаны общей историей, общей верой, общими потребностями, как в Европе, так и в мире. И поэтому говорить, что это один народ, было бы неправильно. Я все-таки думаю, что я склоняю его к такой позиции или уже склонил. И это действительно было в моем интервью, кажется, в 2016 году или Russia Today, или ВВС, я уже сейчас не помню. Я просто сказал по результатам этих дискуссий. И это моя твердая убежденность, и здесь абсолютно ничего такого сенсационного нет. Почему? Если у меня есть позиция, я ее отстаиваю, иначе как бы я представлял интересы Украины и использовал отношения, которые у меня, к счастью, есть, для того, чтобы эти отношения приносили пользу Украине в переговорах по тем вопросам, которые я на сегодняшний день веду и которыми я занимаюсь.

Диана Панченко: Перед аннексией Крыма вы общались с господином Путиным?

Виктор Медведчук: Вы знаете, что значит назвать "перед аннексией"? Это когда? Если вы скажете период времени…

Диана Панченко: Советовался ли он, вы об этом знали?

Виктор Медведчук: Нет, вы знаете, на эту тему я с ним не говорил, а точнее он со мной об этом не говорил. А вот общались или нет — да, я общался в феврале месяце 2014 года и общался в январе. И я даже могу сказать, по какому поводу я общался. Кстати, наверное, это будет в первый раз в вашем эфире. Дело в том, что какая была ситуация (вы ее хорошо помните) начиная с ноября — декабря 2013-го по февраль 2014-го, что происходило в Киеве. Так вот, тогда ко мне обратился один из оппозиционных политиков (сегодня он президент Украины — господин Порошенко). Он сказал: для того, чтобы урегулировать ситуацию, чтобы не допустить дальнейшего кровопролития, необходимо убедить, заставить президента Украины Януковича пойти по пути возврата, как он тогда высказался, "твоей конституционной реформы, которая была отменена Конституционным судом в 2010 году". Действительно, я был автором реформы 2004 года, которая была введена в действие — Украина превращалась в парламентско-президентскую республику. Но в 2010 году Конституционный суд, на мой взгляд незаконно, ее отменил, и мы вернулись к редакции Конституции 1996 года.

Диана Панченко: Можно я уточню, когда был этот разговор?

Виктор Медведчук: Этот разговор был где-то в январе месяце.

Вячеслав Пиховшек: И Порошенко попросил вас об этом поговорить?

Виктор Медведчук: Да, и Порошенко обратился. Сказал: я буду убеждать оппозицию, своих коллег…

Вячеслав Пиховшек: Вот Виктор Владимирович…

Виктор Медведчук: Сейчас, минуточку.

Вячеслав Пиховшек: …сейчас Виктор Владимирович начинает выдавать нам сенсации, поэтому обязательно вернитесь к нам после рекламы.

Виктор Медведчук: Господин Порошенко вел переговоры с господином Тягнибоком, Яценюком и Кличко по поводу того, что это действительно выход из ситуации для того, чтобы стабилизировать то, что происходило в Киеве. И просьба ко мне, она адресовалась не через меня к Януковичу, а через меня господину Путину, а уже от Путина — совет Януковичу. Я действительно несколько раз летал тогда в Москву и убеждал Владимира Владимировича Путина посодействовать этому вопросу. Почему? Потому что, если бы вернулась эта реформа, тогда было бы коалиционное правительство, которое утверждалось Верховной Радой. И тогда оно было бы оно представлено не на 100% "Партией регионов", а было бы представлено политическими силами, которые были в парламенте.

Диана Панченко: Вы верите в искренность Порошенко в том разговоре с вами?

Виктор Медведчук: Конечно. Почему? Потому что это было в интересах всех, независимо от того, что мы были по разные стороны каких-то интересов. Почему? Потому что все хотели не допустить вот этого кровопролития. Но при этом хотели добиться того, чтобы Янукович уступил если не всю власть, то хотя бы часть. Но мирным путем. Таким путем, который предусмотрен действующим законодательством и Конституцией. И поэтому, когда я просил об этом господина Путина, а господин Путин даже в моем присутствии разговаривал с Януковичем, то ответы Януковича были примерно такие: ну я знаю, это агитация Виктора, потому что он является автором этой реформы. Вопрос же не в авторстве. Вопрос в том, что если бы вернули эту реформу (а я вам сейчас напомню последующие события), то мы бы, может, не допустили того кровопролития, которое было как раз 19, 20, 21 февраля 2014 года. Потому что 18 февраля это был вторник — день, когда оппозиция приняла решение двинуться с Майдана в парламент с требованием вернуть конституционную реформу образца 2004 года и отменить незаконное решение Конституционного суда. И вот если бы тогда парламент на это пошел, как он пошел буквально через две недели, нет, через десять дней, он пошел бы на это и отменил, то тогда ситуация могла бы измениться и мы бы не допустили кровопролития, которое было 18, 19, 20 февраля.

Диана Панченко: Понимаете ли вы, знаете ли вы ответ на вопрос (я много раз его в этой студии задавала и не услышала ответа) — почему убежал Янукович?

Виктор Медведчук: Ну, это надо спрашивать его. Я считаю, что он просто испугался, побоялся расплаты и мести и поэтому сбежал.

Вячеслав Пиховшек: Если говорить по поводу вот этих вот двух цитат, которые у меня есть, для вас было бы грешно не использовать, в другом варианте — "надо было бы использовать тесные связи с президентом России…"

Виктор Медведчук: В меру моих возможностей. Подчеркиваю — в меру моих возможностей…

Вячеслав Пиховшек: Это, наверное, самая важная история, которая известна каждому нашему зрителю — это конец декабря прошлого года, 25‒27 декабря. Я попросил подготовить мне целую подборку по этому поводу. Это участие В. В. Медведчука в том, чтобы люди вернулись домой. Мы это как журналисты часто называем обмен пленными. Этого выражения я у Медведчука не нашел.

Виктор Медведчук: Я его не использую, это неправильно.

Вячеслав Пиховшек: Вы используете выражение "обмен удерживаемыми лицами".

Виктор Медведчук: Да.

Вячеслав Пиховшек: Я вот сейчас смотрю, что не было ни одного мирового СМИ, которое бы об этом не написало. ABC в Вашингтоне, The Washington Post, The New York Times, Daily News, Fox News, конечно же, правые об этом написали в Америке, Chicago Tribune, Los Angeles Times, San Francisco Chronicle и вплоть до Индии, до Новой Зеландии, вся Европа и вся Польша — "обмен удерживаемыми лицами". В нескольких интервью вы изложили концепцию, в которой вы прямо ссылались на опыт Израиля по этому вопросу, обменять на одного человека чуть ли не тысячу людей, которые уже судом признаны, по-моему, террористами.

Виктор Медведчук: 1026.

Пиховшек: Расскажите какие-то подробности этой истории. Потому что мы знаем, что вы участвовали в этом, была просьба президента Путина, была просьба патриарха Кирилла, вы непосредственно занимались этим процессом. Потом куча людей пытались дернуть одеяло на себя, не имея к этому отношения. Я сейчас прямым текстом говорю о Порошенко на самом деле. О Геращенко Ире во вторую очередь. Пусть… Как это происходило?

Диана Панченко: Кроме того, я бы хотела уточнить — от людей, которые принимали участие в этом процессе, но не хотят себя называть, я слышала следующие вещи, что на самом деле вплоть до последнего переговоры могли быть сорваны, СБУ могла быть причастна к тому, чтобы сорвать эти переговоры. Конкретнее об этом можно?

Виктор Медведчук: Безусловно. Во-первых, об этом факте известно очень много, потому что то, что произошло 27 декабря 2017 года, это самый крупномасштабный обмен удерживаемыми лицами. И это действительно так. Это факт. Потому что договоренность была достигнута 306 на 74, что и произошло за небольшим исключением (из тех 306, которых мы должны были передать Донецку и Луганску, часть была уже освобождена, так как они отбыли наказание, или им изменили меру пресечения, или они уже закончили отбывать наказание). Но сам процесс проходил таким образом, что, когда мы подошли к тому, что надо выполнять пункт, записанный в Минских соглашениях и утвержденный Резолюцией Совета Безопасности ООН (он звучит "всех на всех"), Украина по отдельным основаниям (а это основания следующего характера — там были лица, которых мы должны были отдать, но они обвинялись в совершении особо тяжких преступлений, там были лица, которые, как считала украинская сторона, не связаны с событиями в АТО на линии соприкосновения) этих лиц не могла отдать. Такова была директива президента Украины. И когда я вел переговоры и понимал, что у нас есть большой пласт из людей, которых мы можем освободить безболезненно, но при этом не можем освободить "всех на всех", я принял для себя решение обратиться с просьбой к господину президенту Российской Федерации Владимиру Владимировичу. И я это сделал. Сделал в присутствии Его Святейшества Патриарха Кирилла. Это происходило, кажется, в середине ноября, я обратился с такой просьбой и сказал, что в этой ситуации можно только одно — если вы, Владимир Владимирович, используете свой огромный авторитет и будете исходить из позиции принципов гуманизма и обратитесь с такой просьбой к господину Плотницкому, лидеру непризнанной ЛНР, и господину Захарченко, то я думаю, что мы сможем освободить около 400, вернее 380 человек до Нового года и Рождества Христова. И естественно, что Его Святейшество Патриарх поддержал мою просьбу, и мы уже выступили единым фонтом. Поддержал и председатель правительства Российской Федерации, который присутствовал при этом разговоре, господин Медведев. И действительно, в этот же день (подчеркиваю — в этот же день) господин Путин позвонил обоим лидерам непризнанных республик и сказал об этом. Кстати, потом он мне признался, что впервые звонил и с ними разговаривал по телефону и попросил их. Естественно, вряд ли они могли отказать в такой просьбе такому уважаемому, авторитетному человеку. И это случилось. Но ведь случилось не все. Это было в середине ноября, а обмен состоялся 27-го. И за этот период шла не только подготовка, а шла еще и борьба. Это борьба, противостояние либо перетягивания канатов или одеяла.

Как угодно — наши телезрители могут сами определить подходящий термин. В чем суть заключалась? В том, что украинская сторона в моем лице или точнее через меня… мне была доверена директива, что, видите ли, в этих списках есть 18 граждан России. Как будто мы не освобождали раньше граждан России в процессе вот этих обменов удерживаемыми лицами. И как будто мы не меняли украинцев на украинцев, ведь было и такое, когда мы меняли украинцев на украинцев. Когда мы обменяли Солошенко и Афанасьева, которые отбывали наказание в России, мы обменяли их на двоих одесситов. То есть Россия отдала наших и получила наших, грубо говоря, граждан Украины. Вот здесь возникла почему-то принципиальная позиция. Не совсем согласен, что это только СБУ. В данном случае это был МИД, который сказал, что есть конвенция, по которой мы не можем отдавать граждан России. И когда я приехал (а я приехал в Москву 21 или 22 декабря, и там неделю мы вели переговоры), там были представители и главы непризнанных республик, представители руководства РФ, то у нас был очень тяжелый разговор, и каждую минуту я понимал, что обмен может быть сорван. Почему? Потому что списки были утверждены всеми, вот эти 306 были утверждены всеми, всеми в Украине, в том числе и господином президентом. И когда эти списки попали туда и они согласились на это по просьбе Путина, то мне потом сказали: "Виктор Владимирович, извините, мы вас уважаем, но вы же меняете людей". Я говорю: "Ну, такая директива, давайте не будем срывать". И вот опять было последнее слово президента России Путина, за что я ему искренне благодарен, потому что именно благодаря ему вернулись эти люди. Не кому-то, а ему, я это подчеркиваю. И как бы это, может быть, неприятно ни звучало для многих наших патриотов, но именно поэтому мы освободили этих людей. Не благодаря власти в Украине, не мне, а именно президенту России. И когда он настоял, что нет, мы должны довести до конца, и позиция Украины пусть остается позицией Украины, а Украина предложила поменять на других 18, и мы их поменяли, то есть количество сохранили, а тех людей, которые были согласованы, мы изменили. И потому до 27 декабря (а точнее до 25-го, потому что уже в резиденции патриарха, когда 25-го я встретился с Его Святейшеством Кириллом и был уже Пасечник от Луганска, был уже Захарченко от Донецка) снова были трехчасовые споры: "Виктор Владимирович, отдайте этих, Виктор Владимирович, отдайте этих". Я сказал: "Не могу, не могу". И меня уже здесь поддержал Его Святейшество Патриарх Кирилл, и мы вышли и перед прессой сказали: "Мы договорились". И что 27 декабря обмен состоится. И он состоялся.

А то, что говорит Вячеслав по поводу того, как освещалось в Украине — ну да, во всем мире это отметили, все международные информагентства, нет ни одного информагентства, которое бы об этом не написало. Но я же делал это не ради благодарности, я же не рассчитывал на такую благодарность. И поэтому все выступления господина Порошенко и других лиц, которые якобы причастны к этому обмену, но на самом деле никакого отношения к нему не имеют… Господин Порошенко имел отношение. Если бы он не помиловал, людей, если бы не дал добро на этот обмен, он бы не состоялся. Все остальные никакого отношения к этому не имеют. Ну, так случилось, ну и Бог с ним. Главное — люди вернулись домой, вернулись в свои семьи, к своим родственникам. Вот это главное.

Вячеслав Пиховшек: На какой стадии сейчас эти переговоры? Люди ведь удерживаемые и там, и там остаются.

Диана Панченко: Была информация, что Украина готова обменять 23 граждан РФ, в Кремле якобы эту информацию опровергали. На каком этапе сейчас этот процесс? И вот в августе прозвучала эта цифра — 23 гражданина РФ.

Виктор Медведчук: Вы знаете, все цифры относительны, есть 23, есть 36, есть 18, есть многие другие цифры. Вопрос заключается в следующем: я хочу, чтобы наши телезрители осознавали, что есть два процесса. Один процесс — освобождение наших граждан, которые содержатся под стражей в РФ, и второй — тех, которые удерживаются в Донецке и Луганске, в этих непризнанных республиках, на неконтролируемой территории. То, что касается Донецка и Луганска, — это Минские соглашения. И эти вопросы освобождения регулируются Минскими соглашениями. То, что касается отношений Украины и России, это к «Минску» отношения не имеет. Здесь попытались спутать одно с другим. Предлагали тех граждан, граждан России, которых мы не отдали в декабре и о которых я рассказывал, сейчас вернуть, но взамен получить решение об освобождении наших граждан в России. Россия на это не пошла и дала официальный отказ с самого начала. Вот когда эта дискуссия шла, ответ России уже был. Есть Минские соглашения. Эти граждане, 36 граждан России, были арестованы украинскими властями в результате и вследствие того, что они принимали участие в событиях, связанных с АТО, и сегодня они, большинство из них, отбывают наказание. Некоторые уже заканчивают отбытие наказания. И они должны меняться по Минским соглашениям, а вот другие лица могут быть освобождены и взаимно освобождены в Москве. Поэтому я веду две формы переговоров: одни — с Москвой (Киев — Москва) по поводу таких как Сенцов, Сущенко, Клых, Карпюк, Кольченко и многие другие. И вот то, о чем вы говорите, 23‒36 человек, — это то, что касается Минска.

Позиция Донецка — Луганска сегодня: всех установленных — на всех установленных. На сегодняшний день установленное число тех, кого разыскивают Донецк и Луганск на территории Украины, на контролируемой территории, — 174 человека. Тех, кого мы ищем в Донецке и Луганске, установленных нами, подтвержденных, в том числе и Москвой, — 46 человек. Они говорят: Виктор Владимирович, мы готовы — 174 на 46. Позиция Украины: мы не можем этого сделать. Причина первая: в эти 174 входят "беркутовцы", по которым идет суд (рассмотрение дела в Киево-Святошинском суде). В эти 174 входят граждане России — 36, о которых вы говорили (вы спрашивали о 23-х, я объяснил по поводу 36-ти). Есть еще ряд лиц, по которым Украина говорит: они не связаны с этими событиями, и поэтому мы их отдавать не будем. Имеет право на существование такая позиция? Имеет. Мы говорим о том, что можем там забрать 46, и они это признают. Но, когда мы говорим, что такая позиция имеет право на существование, я хочу вспомнить тот пример, который привел ваш коллега по поводу Израиля — тогда 1026 человек отдали за одного сержанта. Из этих 1026 человек 400 были осуждены за убийство нескольких и более лиц, а также за бандитизм и терроризм. Их отдали для того, чтобы освободить одного сержанта. Поэтому лично моя позиция: людей надо освобождать, освобождать любой ценой. Но есть позиция власти, и пока эта позиция такая, о которой я сказал.

Вячеслав Пиховшек: Мы прочитали заявление ТАСС: "В Кремле рассчитывают на продолжение работы подгруппы по гуманитарным вопросам. Об этом заявил журналистам пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков. Существует группа по решению гуманитарных вопросов, лидер «Украинского выбора» Виктор Медведчук достаточно активно продолжает заниматься этим: вы знаете, что были успешные попытки, было произведено несколько обменов. Мы рассчитываем, что эта деятельность будет продолжена", — сказал Песков. И все это говорится в контексте обмена осужденного в России за шпионаж Романа Сущенко.

Диана Панченко: Кроме того, Песков сказал, что лично вы занимаетесь этим обменом… Что вы можете сказать, когда Сущенко вернется в Украину?

Виктор Медведчук: Я хочу сказать о том, что предложения и переговоры по поводу освобождения Сущенко, как, кстати, Сенцова и многих других, фамилии которых я уже перечислял в этом эфире, они ведутся постоянно. Более того, в отношении Сущенко я могу сказать, что он является тоже предметом этих переговоров, его освобождение является предметом этих переговоров. Сказать, когда это произойдет — это очень сложно. Почему? Я же не являюсь гадалкой или прогнозистом. Я могу сказать о том, что у России есть интерес по поводу определенных лиц, которые отбывают наказание в Украине.

Диана Панченко: Господин Вышинский может быть таким интересом?

Виктор Медведчук: Такой интерес есть. Я не буду сейчас называть эти фамилии. Но вы, наверное, можете быть правы, и есть логика в том, о чем вы сейчас сказали. Но ситуация последних дней, последнего времени затормозила этот процесс по поводу событий в Донецке — это гибель, убийство господина Захарченко. Естественно, в этой ситуации вот эти движения, которые в принципе были во многом согласованы накануне, и такой обмен мог произойти — сегодня он не отменен, значит, есть надежда на то, что мы вернемся к этому варианту, и этот вариант будет положительным для тех ожиданий, которые имеют место сегодня в Украине. Когда это произойдет и как это произойдет, я, к сожалению, а может, и к счастью, говорить не хочу для того, чтобы не вселять ненужные надежды. Я человек реальный по жизни. Поэтому, как только это будет сделано, обязательно об этом станет известно.

Диана Панченко: Касательно господина Сенцова — в последнем интервью каналу "112" вы сказали, что он вернется в Украину, не уточнили когда. С тех пор что-то изменилось или нет?

Виктор Медведчук: Могу сказать, что я уверен — господин Сенцов вернется в Украину.

Диана Панченко: Что еще можете сказать?

Виктор Медведчук: Все, пока все.

Диана Панченко: Касательно Минского процесса и убийства Захарченко… Заявление Кучмы, что убийство Захарченко и последующее назначение выборов на неподконтрольной территории 11 ноября ставят крест на Минских соглашениях — можете ли вы с этим согласиться?

Виктор Медведчук: Нет, не могу согласиться. Почему? Потому что главы так называемых непризнанных государств, они существовали раньше, с ноября 2014 года, существовали парламенты, существовали правительства, и это не мешало реализации Минских соглашений и даже их подписанию. Если вы помните, это произошло в феврале 2015 года. Более того, я бы не обращал внимания на это обстоятельство и не устраивал бы никаких, скажем так, чрезмерных дискуссий по этому поводу. Потому что, будут там новые руководители или не будут, задача Украины заключается в другом — реализации Минских соглашений. Для чего? Для мирного урегулирования, для возврата Донбасса в Украину и Украины на Донбасс. И надо идти по этому пути. А на вот эти все отклонения обращать внимание не надо. Почему? А что, разве господина Захарченко или господина Плотницкого (потом Пасечника) кто-то в мире признавал или Украина их признавала? Не признавала ни их должности, ни их самих. Так что мешает сегодня не признавать эти должности и уже других людей? Ничего. От этого не становится ни холодно, ни жарко в вопросах реализации Минских соглашений и того, что и людей, и территории надо вернуть. Если кто-то хочет найти, извините за выражение, "отмазку", чтобы этого не делать, он действует против интересов Украины, против интересов государства.

Вячеслав Пиховшек: Не буду о персоналиях, зная, что вы вынуждены общаться с Порошенко, поэтому ухожу от персоналий… Власть разорвала "Большой договор" с Россией. Ваш комментарий по этому поводу.

Виктор Медведчук: Я вам хочу сказать, я не согласен с вашей формулировкой в отношении того, что я вынужден общаться с президентом Порошенко. Если бы я не хотел заниматься тем, чем я занимаюсь — освобождением людей или вопросом мирного урегулирования, я бы, безусловно, не общался. Я простой гражданин Украины и не нахожусь на службе ни у одного органа власти, в том числе и у президента Украины. Поэтому я это делаю добровольно, и делаю для того, чтобы помочь людям. Это первое. Второе — действия, о которых вы сказали (попытки отменить, или точнее ввести визовый режим с Россией, попытки денонсации или непродления "Большого договора" о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Россией и Украиной), — это все звенья одной цепи. Эту цепь я уже назвал в начале нашей программы, это антироссийская истерия и радикальная русофобия. Я лично оцениваю это именно таким образом. Принесет ли это пользу Украине? Уверен, что для интересов украинских граждан не принесет. Обратите внимание, я говорю по поводу не государства Украина, а украинских граждан. Почему? Потому что этот договор предусматривает не только обязательства по территориальной целостности Украины, которые, как мне могут заметить, были нарушены, в том числе и той же Россией. Но они еще и гарантируют безопасность и защиту наших граждан на территории России, а таких граждан постоянно там пребывает от 3 до 4 миллионов ежегодно, они там ищут работу, как я уже говорил, по вине власти, которая не может их трудоустроить здесь, на территории нашей страны. И разрыв такого договора будет означать очень многое, потому что он лежит в основе (это по данным экспертов-международников) 400 соглашений по международному праву, где участвуют Украина и Россия. Там есть ссылки на этот договор, там есть необходимые обязательства, которые должна выполнять одна и другая сторона. И сегодня подобный шаг — это пиар-ход (иначе как пиар-ходом я его назвать не могу, это пиар-ход в рамках президентской избирательной кампании). Вот если бы не было сегодня президентской избирательной кампании, если бы страна жила в спокойствии, без политических потрясений, которые будут иметь место как от одной, так и от другой избирательной кампании, я думаю, что этот вопрос не поднимался бы. Но тем, что мы это делаем, мы причиняем вред в первую очередь гражданам Украины, и вред этот очень серьезный.

Диана Панченко: Как часто вы общаетесь с президентом Порошенко?

Виктор Медведчук: Вы знаете, я общаюсь по мере необходимости (когда такая необходимость возникает у президента Порошенко по отношению ко мне).

Диана Панченко: Последний раз по какому поводу вы разговаривали?

Виктор Медведчук: Последний раз мы разговаривали по поводу Сущенко и Сенцова.

Диана Панченко: В принципе советуется ли с вами господин президент?

Виктор Медведчук: Вы знаете, это сложная редакция… не только вашего вопроса, но и моего ответа. Почему? Потому, что президент Украины, который избран на эту должность, в принципе может советоваться с разными людьми — не только с подчиненными, но и с простыми людьми, такими, каким являюсь я. Но вот слушать эти советы и внимать им, это уже вопрос его как главы государства. В любом случае — принимает он советы или нет — он, как глава государства, несет ответственность за реализацию этих советов.

Диана Панченко: Как вы считаете, у Порошенко есть возможность переизбраться на второй срок? Вы верите…

Виктор Медведчук: Я думаю, что у каждого гражданина Украины, который занимается политикой, видит в этом цель для себя, цель для интересов людей, есть возможность избраться следующим президентом Украины. Включая и действующего президента. А вот верю или не верю — это уже из другой области. Если я вам говорю (и мы начали разговор с того, почему я присоединился к партии "За життя", почему сегодня занимаюсь в том числе вместе с другими и вопросом политико-общественного объединения, которое будет представлять интересы Юго-Востока и русскоязычного населения), это значит, что мы будем пытаться выдвинуть единого кандидата в президенты. Конечно же, я хочу, и буду верить, и буду делать все, чтобы этот кандидат от нашего политического объединения победил на выборах.

Диана Панченко: Как вы думаете, когда мы можем услышать имя этого кандидата?

Виктор Медведчук: Я думаю, что не раньше декабря месяца.

Диана Панченко: Очень много публикаций, связанных с вами и с вашей женой, стало появляться в СМИ с того момента, как вы начали новый этап в вашей политической карьере.

Вячеслав Пиховшек: Хочу уточнить, Оксана Михайловна Марченко политикой не занимается.

Виктор Медведчук: И не собирается (улыбается). Добавляю.

Диана Панченко: Журналисты программы "Схемы" сообщают о том, что Оксана Марченко активно занимается бизнесом. Вы знаете, что 6 сентября появилось расследование, где журналисты указывают, что Оксана Марченко контролирует компанию из трех самых больших нефтяных месторождений в Ханты-Мансийском округе... Правда или нет?

Вячеслав Пиховшек: Я возражаю. Я считаю, что появилось не расследование, а слив компромата.

Виктор Медведчук: Вы не спорьте, я вам все расскажу. Честно и откровенно. Вы знаете, Оксана Марченко, моя жена, не занимается бизнесом, она владеет бизнесом — раз. А управляю бизнесом я. Почему я не могу владеть бизнесом? Потому что мои любимые в кавычках американцы в марте 2014 года ввели в отношении меня санкции. Вот с этим связаны все особенности бизнеса, который принадлежит сегодня семье. Он принадлежит моей жене, я этим бизнесом управляю. Делаем мы вместе это успешно, и та информация, которая появилась, в большинстве своем по содержанию и по объему отвечает действительности, потому что это все указано в декларациях, это все в доступных источниках. Более того, я в интервью неоднократно уже говорил о том, что мы со всех корпоративных доходов, которые получаем, естественно, платим налоги в бюджет государства. С личных доходов мы тоже платим налоги и являемся законопослушными гражданами. Поэтому никакой тайны в этом нет. По поводу тех объектов, о которых идет речь в этой публикации, это правда. Я это подтверждаю. И когда раньше мне задавали вопрос по поводу бизнеса и говорили — Виктор Владимирович, расскажите, я отвечал, что не буду рассказывать о бизнесе, потому что не хочу, чтобы определенные лица, которые именуют себя активистами, патриотами в кавычках, делали волны по поводу этого бизнеса. Но налоговые органы Украины знают все, абсолютно все.

Диана Панченко: Вы уже говорили, что советовали жене принимать участие в "Танцах со звездами". Нравится ли вам, как танцует ваша жена?

Виктор Медведчук: Первое, безусловно, мне нравится моя жена, потому что я ее люблю. Это естественно. Более того, это правда, что я не советовал участвовать ей в этом конкурсе, хотя ее два года уговаривали. И не советовал именно потому, что я люблю Оксану. Я понимал, что возможны различные провокации. Как видите, мой политический и жизненный опыт меня не подвел. Действительно, эти провокации были, они будут, но она стойкая, мужественная, принципиальная и последовательная женщина. И она приняла этот вызов и делает все для того, чтобы побороть этот вызов. То, что она его поборола уже, я считаю, это ее огромное достоинство. И я даже сказал о том, что, поборов этот страх, эти провокации, эти наезды и все остальное, о чем нельзя говорить (скажем, цензурно), она уже победила. Она победила в себе себя, и это самое главное. Более того, она получает от этого удовлетворение и удовольствие, и я всячески ее поддерживаю!

Вячеслав Пиховшек: Вопрос, который касается одного из заявлений в Facebook "ТСН" и "Немецкой волны", когда у вас брала интервью Жанна Немцова 18 апреля 2018 года. Кто на самом деле виновен в развязывании вооруженного конфликта в Донбассе и как вы квалифицируете это противостояние? Это слова Немцовой  "гражданская война", которые "ТСН"приписала вам.

Виктор Медведчук: Нет, я не считаю это гражданской войной. Кстати, никогда не считал, потому что я последователен и принципиален — как в своих видениях, как в своих убеждениях, так и в своих оценках. Я хорошо понимаю, что произошло в 2014 году. Это не является гражданской войной, но это вооруженное противостояние, это боевые действия, которые, к сожалению, отчасти продолжаются и сейчас. И вы знаете, что гибнут люди с двух сторон, есть большое количество раненых. И именно это вынуждает меня делать все необходимое для того, чтобы мир в этом регионе воцарился, Донбасс вернулся в Украину, а Украина на Донбасс.

Вячеслав Пиховшек: Следующий вопрос. Одна из претензий "Детектора медиа" (я уже говорил, это прозападный пропагандистский ресурс) к интервью "112" — вы сказали так: "С господином Коломойским у меня разговор был только раз в 2014 году, когда его назначали главой Днепропетровской области… Ничего общего у нас политически не было, нет и быть не может". Скажите, бизнес-интересы у Медведчука и Коломойского совпадают?

Виктор Медведчук: По поводу разговора… Это был не один разговор, это был мой последний разговор по телефону с господином Коломойским. Это был март или апрель 2014 года. После этого я с ним не общался. По разным причинам. Я не думаю, что это предмет нашей передачи. Коломойский — частное лицо, как и я, поэтому наши проблемы, если они и существуют, мы решаем в двустороннем порядке. В отношении интересов по бизнесу и по всему прочему… Да, действительно Коломойский является партнером в отдельных видах бизнеса на территории Украины. Я этого никогда не скрывал и не скрываю сегодня.

Диана Панченко: Блицвопросы. Есть ли политик, которого вы считаете авторитетом — необязательно в Украине, в Украине или в мире?

Виктор Медведчук: Вы знаете, я бы не стал мыслить подобными категориями, это неправильно. Авторитетов, которые бы для меня существовали в Украине, нет.

Диана Панченко: Плакали ли вы когда-нибудь?

Виктор Медведчук: Ну, безусловно.

Диана Панченко: По какому поводу?

Виктор Медведчук: Смерть матери, отца.

Диана Панченко: О чем вы мечтаете сейчас?

Виктор Медведчук: По поводу мечты могу сказать: я очень хочу не мечтать. Потому что мечтать — это категория такого иллюзионного, визуального восприятия действительности, того, что ты хотел бы… Это где-то на уровне снов или там возжеланий каких-то. Я очень хочу, чтобы изменилась ситуация в Украине, чтобы наступила стабильность, чтобы не стреляли во дворах, чтобы не применяли оружие в городском транспорте, чтобы поменьше стало активистов и патриотов, которые именуют себя таким образом. Чтобы прекратился конфликт на Донбассе. И чтобы мы подумали (а в принципе мысли правильные по этому поводу есть), как восстановить экономику, улучшить жизнь людей. Но это не мечты, это мои желания. Искренние желания. Именно поэтому я сегодня пошел и окунулся в партийную жизнь и буду с партией "За життя" вести борьбу для достижения целей, о которых я сказал.

Диана Панченко: Верите ли вы, что Донбасс вернется в Украину?

Виктор Медведчук: Безусловно. Что люди, проживающие на Донбассе, и территория Донбасса вернутся в Украину.

Вячеслав Пиховшек: Вот я внимательно пересматриваю те небольшие включения с вашим участием на телевидении России… На "НТВ", "Россия-24", "Россия-1". Люди там оппонируют вам. Я их не знаю. Они, наверное, важны для так называемых ЛНР-ДНР.

Виктор Медведчук: В основном из Украины, кстати.

Вячеслав Пиховшек: Оппонируя вам, они опираются на какую-то социологию. Можем ли мы рассчитывать, что у наших сограждан, уважаемых, безусловно, людей, которые живут на неподконтрольной территории, несмотря на войну, на унизительную процедуру выплат социальных пособий... с этими людьми сохраняется хотя бы эмоциональный контакт в отношении Украины?

Диана Панченко: Вы цитировали социологию о том, что 43% людей на неподконтрольной территории выступают за независимость и признание, 43% выступают за возвращение в Украину, но в составе автономии, которая будет входить в состав Украины… Но когда смотришь на толпы на похоронах Захарченко… не другая ли это реальность?

Виктор Медведчук: Нет, это не другая реальность. Вы знаете, вы очень принципиальный вопрос задали. Это очень важно для понимания людей в Украине. Потому что политики, которые не хотят понимать, они слушают, но они не могут услышать. Это касается и экспертов, кстати, экспертов на вашем канале и на многих других. Я понимаю, что человек, наверное, думает по-другому, но он демонстрирует совершенно иную позицию. Вот вы сказали, там сто тысяч или двести человек (разные есть источники, разная информация), которые пришли на похороны Захарченко. Но это же естественно, он пользовался авторитетом и уважением, и я это могу подтвердить. Потому что я был знаком с Захарченко с мая 2014 года, когда он обеспечивал в том числе и мое пребывание там, когда по поручению исполняющего обязанности президента Украины Турчинова я ездил на переговоры (тогда еще с народным губернатором Губаревым, народным губернатором Болотовым, если эти фамилии говорят что-то вам или нашим телезрителям, так называемым председателем правительства Бородаем, которые, кстати, не хотели со мной встречаться). Не хотели. И до меня там были депутаты, делегации, которые посылал Турчинов, и они ни с кем из первых лиц тогда не встретились. Только моя просьба в Россию господину Путину повлияла на то, что Путин передал ее, чтобы они встречались. И когда я встречался с этими людьми в Донецке и Луганске, они говорили: "Виктор Владимирович, ну мы вас уважаем, мы вас хорошо знаем, но вы понимаете, нам с Киевом не по дороге". Это май 2014-го. Вот смотрите, я присутствую за этим столом, мы там встречались в одном из ресторанов в Донецке — ресторане "Пушкинъ". Я говорю, я здесь присутствую — ты же отказывался со мной встречаться, а сейчас ты со мной встретился. А почему ты со мной встретился? Расскажи мне. "Ну, вы же знаете, звонок... ". Я говорю, смотри, а зачем это тем, кто звонил, если вам с Киевом не по дороге? А почему вы согласились? А почему вас попросили? Это что, прихоть Медведчука, мне что, делать больше нечего, приезжать в вооруженный до зубов Донецк или Луганск, где идут обстрелы, под которые неоднократно попадал я, народный депутат Шуфрич, который ездил со мной? Мы зачем это делаем? И они тогда утихомиривались, и тогда возникал лист бумаги и вопросы, которые мы излагали для обсуждения, переговоров. И вы знаете, я вам хочу сказать (это тоже звучит в первый раз в этом эфире сегодня), события 14–15 мая 2014 года: когда я приехал вместе с господином Шуфричем, мы изложили информацию господину Турчинову. И вопрос заключался в чем: мы прекращаем боевые действия, украинская сторона и те, кто находятся в Донецке, садимся за стол переговоров. И господин Турчинов сказал: "Да, прекратим, только пусть вернут заложников". Я выхожу, набираю по телефону одного и второго (там Болотова, а там Губарева), говорю: слушай, есть предложение начальников наших о том, что мы садимся за стол переговоров, но только давайте освободите заложников. Они говорят: Виктор Владимирович, давайте поставим это первым вопросом переговорного процесса — освобождение заложников. Я докладываю Турчинову — "Не, не, не. Вот освободят заложников, тогда будем говорить". Вы понимаете, о чем я сейчас говорю?

Диана Панченко: То есть много чего могло и не быть, по-вашему?

Виктор Медведчук: Мы могли остановить это в середине мая… мы могли это сделать. Я не знаю, может быть, мы бы и не договорились. Сейчас нельзя говорить — видите, сослагательное наклонение не работает. Может, и не договорились бы. Но ведь у меня остается где-то там, в глубине души, что мы могли бы договориться. Но мы не договорились. Июнь месяц 2014 года — мы приезжаем, опять-таки с господином Шуфричем, встречаемся и в Донецке, и в Луганске, готовим встречу (уже президент Украины Порошенко попросил этим заниматься). Готовим встречу Трехсторонней контактной группы, которая была создана 8 июня его указом. Представитель ОБСЕ, господин Кучма и посол России Зурабов — и мы должны были организовать эту встречу.

22 июня мы находимся в Донецке и Луганске, договариваемся со скрипом, с отсутствием желания, но под прямым и принципиальным воздействием Москвы. Они соглашаются на такую встречу на следующий день. Мы возвращаемся в Киев, берем указанных лиц и летим в Запорожье, потому что уже аэропорты Донецка и Луганска не работали, и едем машинами через блокпосты, включая "Правый сектор", в Донецк и Луганск. И проводим в Донецке первое заседание 23 июня. Договариваемся о перемирии временном. В это время президент Порошенко приостановил антитеррористическую операцию. Потом 27 июня договариваемся, что следующая встреча состоится 1 июля, что приостановление огня с двух сторон продолжается. Но потом 1 июля было принято решение возобновить антитеррористическую операцию. И я вышел из этого процесса и вернулся в него только в декабре 2014 года, когда договаривался о крупном обмене, когда было освобождено более 200 человек.

Вячеслав Пиховшек: Восстановление этой операции, как вы считаете, — это ответ американцев?

Виктор Медведчук: Вы знаете, влияние американцев есть во всем, что связано с Украиной, с конца 2013 — начала 2014 года. И это (кто-то может подумать, что я субъективно об этом говорю, но я искренен) реальная объективность. Это принцип, который был использован США в лице руководящих органов, направленный на установление внешнего управления в стране. Под этим внешним управлением, к огромному сожалению, находится Украина и сегодня.

Вячеслав Пиховшек: В апрельском интервью BBC вы цитировали ваш разговор с президентом России, я так понимаю, на Валдае это было. Там было сказано, что народы стравили, и теперь задача политиков состоит в том, чтобы наладить нормальные отношения между народами. Так это звучало в вашей передаче. Вы верите, что возможно восстановить нормальный товарооборот России и Украины, хотя бы на этом уровне? Ведь в России реализуется программа импортозамещения, Россия рассматривает себя как самодостаточную экономику, И в общем, хоть и под санкциями, к этому результату идет. Может, Украина объективно становится менее важной для России?

Виктор Медведчук: Вы знаете, я вам хочу сказать, это действительно такая фраза стратегическая. Как по мне, она объективно отражает действительность. Он тогда сказал (кстати, ему на Валдайском форуме кто-то из политологов из Украины задал этот вопрос): "Нас сначала разъединили, а потом стравили, и мы сами в этом виноваты". Он сказал: "Мы сами в этом виноваты". Я позднее, когда давал интервью, говорил, что считаю: я тоже в этом виноват. Я тоже, потому что был при власти. И, наверное, что-то недоделали. Потом я был в политике. Наверное, мы, политики, которые не обращали на это внимания, а учитывая, скажем, летаргический сон последнего президента перед этими событиями, господина Януковича, который провалился в этом сне и ничего не контролировал, а упорно повторял, что евроинтеграционный выбор является безальтернативным, потом развернулся в другую сторону, — это все тоже взаимосвязанные вещи. Они не могут просто так происходить.

Но то, что вы спрашиваете, весь вопрос заключается в том, что в целом речь идет об экономике Украины. Я на сегодняшний день так считаю. И это не только моя точка зрения, это точка зрения экспертов из Института экономики, Академии наук Украины, это точка зрения людей, которые понимают в этом, а не тех, которые по ошибке или по случайности попали в правительство и непонятно чем там занимаются, потому что их общая черта (80% находящихся там лиц) — это профнепригодность. Видимо, других не было, не было кого туда поставить. Или они не подходили по политическим взглядам, или по идеологии. Так вот, направление экономики должно быть изменено в каком плане: нам не подходит курс, который ограничен рамками ЗСТ с ЕС, он нам категорически экономически не подходит. И пока мы будем дрейфовать в этой локации — зоны свободной торговки с ЕС — у нас с экономикой ничего не получится. Мы уже сегодня об этом говорили, я неоднократно приводил примеры.

Нам надо восстановить наше участие в зоне свободной торговли СНГ, Нам надо пересмотреть условия ВТО, куда мы попали на кабальных условиях при президенте Ющенко и уничтожили и наше сельское хозяйство, и наше животноводство, и многие другие отрасли, потому что мы туда попадали ради пиара, а не ради договоренностей. И можно сравнить, как туда попала Россия, на каких условиях (при многих нулевых ввозных пошлинах), и как туда попала Украина. Нам надо сегодня искать рынки в странах Азиатско-Тихоокеанского региона. Там будущее нашей экономики. Надо изменить концептуально сам подход к экономике. Если мы этого не сделаем, ничего не получится.

Кроме того, в плане развития экономики и того пути, который будет предлагать в том числе и партия "За життя", нам надо сегодня изменить и реформировать налоговую систему. О том, что она является тлетворной для Украины, свидетельствует хотя бы такой факт, что два последних года — 2016-й и 2017-й — по условиям ведения бизнеса и по рейтингу Ассоциации бизнес-промышленных палат — Украина находится, вдумайтесь, на 46-м (последнем) месте в Европе. Это означает, что нет никакой дерегуляции. Она есть, но то, что есть, является неэффективным. Это означает, что наши налоги сегодня неспособны стимулировать развитие бизнеса. Это означает, что сегодня мы должны пересмотреть вопросы налогообложения малого и среднего бизнеса, одни налоги и сборы отменить, другие изменить. Более того, мы сегодня должны создать инвестиционный климат. Вот мы начинали перед нашей программой говорить с госпожой Дианой. Инвестиционный климат — это не отдельные предприятия, которые приходят сюда, это климат, который создается для привлечения массовых прямых иностранных инвестиций. А что у нас происходит? С 2013-го по 2018-й у нас инвестиции, которые были вложены, уменьшились на 12 млрд. Было 51,7 млрд — стало 39 млрд. Инвестиции ежегодные прямые, приток инвестиций, в 2013 году был 5,3 млрд, в 2017 году, по итогам года, он составлял 1,8 млрд. Вот сегодня, за 7 или 8 месяцев, эти инвестиции составляют 1,2 млрд. Да, вы правильно сказали: 34,5% — это инвестиции из России. Что надо сделать для этих инвестиций? Первое — создать инвестиционный климат, а инвестиционный климат — это судебная защита, это отмена любого вмешательства админресурса, это банковская и финансовая системы, это (опять мы к этому возвращаемся) мир на Донбассе.

Пока идет вооруженный конфликт, пока идут боевые действия, пока нет мира на Донбассе, пока, извините, гуляют миллионы образцов различного оружия по стране, пока существует такое понятие, как обеспечение безопасности наших граждан, никакие инвестиции сюда не придут, ведь деньги любят спокойствие. И следующее направление — это направление сокращения бюджетных затрат. Потому что (я уже говорил, как мы выполняем бюджет, что он провален нашим правительством) сегодня вместо того чтобы привлекать инвестиции, менять и поддерживать отечественное производство, мы занимаемся тушением пожаров с помощью бензина. Надо сокращать траты на государственный аппарат. Да, надо оставить те деньги, которые мы выделяем для обороны и национальной безопасности, а все остальное, в том числе и на правоохранительную систему, частично надо уменьшить эти траты. Надо уменьшить траты чиновников, надо уменьшить траты, которые на сегодняшний день имеют место для руководителей госкомпаний — того же Витренко, того же Коболева. Да, это же не анекдот, и даже смеяться поздно — плакать надо.

Вячеслав Пиховшек: 49 млн распиленных долларов. Премия.

Виктор Медведчук: Плакать надо. И премия за что? Ведь этот вопрос не решен. Он же не решен еще.

Вячеслав Пиховшек: Споры "Газпрома" и "Нефтегаза".

Виктор Медведчук: Решение суда или это решение завтрашнего дня? Как можно было делить? Нет, делить они могли всё что угодно, потому что сегодня им позволили это делать. Как могла власть — в лице правительства — разрешить это сделать? Поэтому если мы не будем идти по этому пути, то мы не изменим экономику, а значит — не изменим уровень жизни людей, уровень благосостояния. И ситуация будет только ухудшаться.

Вячеслав Пиховшек: Я хочу подчеркнуть для наших зрителей: вот смотрите, сколько мы вопросов ни задаем, перед Виктором Владимировичем нет листика. Ни с какими цифрами, ни с чем. То человек их помнит и сразу говорит. Но я хочу повторить вопрос: Россия реализует программу импортозамещения — мы будем нужны России или нет, то, что производит Украина? Или…

Виктор Медведчук: Чем раньше мы создадим условия для прагматических полноценных экономических отношений с Россией, тем больше у нас будет успеха в этом направлении. Потому что то, что сегодня происходит (я уже говорил о ЗСТ с ЕС), это означает одно: мы на сегодняшний день присоединились к санкциям Евросоюза в отношении России. Россия ввела контрсанкции против экономики Украины — и вот этот обвал. Но при этом, как было правильно замечено, и экспорт, и импорт у нас главный с Россией, продолжается. Поэтому нам надо изменить характер содержания направленности нашей экономики, выйдя за рамки ЗСТ с ЕС. И тогда мы можем изменить ситуацию, которая может нам помочь, даже в условиях политики импортозамещения в России.

Вячеслав Пиховшек: Еще есть один вопрос, правдивый ответ на который, наверное, можете дать только вы. На самом деле тот, который надо услышать — я, во всяком случае, ему поверю. Вы имеете возможность знать мнение не только президента России по многим вопросам, но и президента Казахстана Нурсултана Абишевича Назарбаева, и президента Беларуси Александра Лукашенко. Скажите, даже если не персонализировать, потому что так может быть неудобно...

Виктор Медведчук: Некорректно.

Вячеслав Пиховшек: С моей точки зрения, то, что происходит в нашей стране усилиями действующей власти, исполнительной особенно, — это мощнейшая прививка для русского, казахского, белорусского народа, пример, как жить нельзя, как делать нельзя. То есть мы — наглядная иллюстрация, пособие, как не надо что-то делать у себя в стране. Какая их оценка того, что в Украине происходит?

Виктор Медведчук: Вы знаете, они это все осознают и понимают. Но, отвечая на ваш вопрос (правильный вопрос по сути), я скажу: мне же обидно, горько обидно оттого, что эксперимент почему-то произошел в моей стране, в моей родной стране, где я живу, где я продолжаю жить, где похоронены мои родители, где учится моя дочь в школе, где я продолжаю жить… Этот эксперимент произошел здесь. Может быть, он им и поможет, но мне хотелось бы, чтобы подобного эксперимента в Украине не было и чтобы мы жили по-другому.

Вячеслав Пиховшек: Какая ваша оценка вот этой всей концепции, которая предлагается теперь чуть ли не как панацея? Наверняка эта власть будет предлагать ближе к выборам введение миротворцев ООН, вот они придут — и все будет спокойно.

Виктор Медведчук: Вы знаете, у этой истории нет перспектив, история эта называется "миротворцы". Почему? Потому что если речь идет о миротворцах в части обеспечения безопасности специальной мониторинговой миссии ОБСЕ, то тогда этот вопрос может быть рассмотрен (проект соответствующей резолюции подан МИДом Российской Федерации в Совет Безопасности ООН). Если речь идет о чем-то другом — а об этом чем-то другом говорят в Украине, говорят в Европе, в той же Германии и Франции — то, как заявили представители России (и я это слышал неоднократно, в том числе и в неофициальном порядке, я это передавал президенту Порошенко), это может быть. Но тогда это надо согласовывать напрямую с представителями Донецка и Луганска — с теми, кто представляет этих людей и эти территории. Потому что, естественно, такая миссия должна вводиться там, и люди, которые живут на этих территориях, должны или соглашаться с этим, или приветствовать это, или возражать. Ведите переговоры, договоритесь, и, пожалуйста — это может быть. С учетом того, что вряд ли, к сожалению, наша власть на это пойдет, я поэтому сказал, что эта история не имеет перспектив.

Диана Панченко: Но Сурков и Волкер практически не смогли договориться по миротворческой миссии.

Виктор Медведчук: Ну, конечно, они не смогли договориться, потому что у России есть своя позиция, она официально отображена. У Украины, Германии, Франции тоже есть своя позиция, хотя она пока на словах, а не на бумаге, потому что ведь другого проекта резолюции в Совет Безопасности ООН никто не подавал.

Вячеслав Пиховшек: Прежде чем поблагодарить Виктора Владимировича за длинное интервью, я хочу сказать сознательно вам, уважаемые зрители, что есть один вопрос, который я не задал. Хочу объяснить свои действия. Очень много спрашивают: считает ли Медведчук Россию агрессором, оккупантом и все прочее? Я не задал этот вопрос по очень простой причине. Перед нами человек, который находится в уникальной политической роли, который может вести переговоры с Москвой… Я считаю, что любой ответ на этот вопрос ухудшает возможность реальных переговоров, поэтому я этот вопрос не задавал.

Виктор Медведчук: У меня есть просьба к вам, к обоим ведущим, я хочу ответить на этот вопрос.

Вячеслав Пиховшек: Пожалуйста.

Виктор Медведчук: Первое — вы знаете, что в феврале — марте 2018 года известный, авторитетный социологический центр — Киевский международный институт социологии — изучал вопрос: отношение украинцев к России. Так вот, 38% заявили, что они относятся к России плохо или очень плохо. А 45% заявили о том, что они относятся хорошо или очень хорошо. Социологические исследования, проводимые в 2018-м, неоднократно подчеркивали, что более 50% украинцев выступают против запрета российских интернет-сайтов, против запретов российских фильмов, российского телевидения, литературы, посещения Украины творческими коллективами и артистами. Более 50%! Вот я среди этих людей, среди 45%, которые относятся хорошо и очень хорошо к России. Среди более 50%, которые на сегодняшний день против всех запретов, связанных с Россией. Но это еще не все. Я хочу об этом сказать и хочу, чтобы меня не просто послушали, а услышали, что, кроме этой всей истории, есть еще то, о чем мы частично говорили. Это история экономических взаимоотношений. Это история энергозависимости и экономической зависимости от России. А это сегодня не только экспорт и импорт, это еще и то, о чем мы говорили, — транзит газа. А есть еще транзит нефти (это сотни миллионов долларов в год, потому что в 2017 году мы прокачали 14 млн тонн нефти из России в Европу). Кстати, можем прокачивать 67, такова производственная мощность такого известного нефтепровода, как "Дружба". Это еще, ко всему прочему, питание для атомных электростанций — твэлы, которые вырабатывают 53‒55% всей электроэнергии в Украине. Это еще, ко всему прочему, поставка нефтепродуктов — дизельное топливо и сжиженный газ, 40% всего потребляемого в Украине мы получаем из России. И если приводить эти данные, а потом вернуться к тому, о чем я уже сказал (Россия признает Донбасс территорией Украины, и Россия не признала непризнанные республики и их независимость, как это она сделала по отношению к Южной Осетии, Абхазии), то из этого исходит, что штамп в отношении агрессии для меня неприемлем, как неприемлем и для многих людей в Украине.

Вячеслав Пиховшек: Спасибо большое, Виктор Владимирович, за интервью.

Диана Панченко: Спасибо за интервью.

Виктор Медведчук: Пожалуйста.

Источник: newsone.ua

Подписывайся на NEWSONE в Facebook. Узнавай первым самые важные новости.